ФСИН начинает методические рекомендации для организации работы библиотек своей системы следующими словами: «Минимальные правила ООН в отношении обращения с заключенными (Правила Нельсона Манделы) определяют, что до сведения заключенных следует регулярно доводить наиболее важные новости, позволяя им читать газеты, журналы… Каждое тюремное учреждение должно иметь библиотеку, доступную для всех категорий заключенных и содержащую книги как развлекательного, так и образовательного содержания. Всех заключенных следует поощрять к пользованию библиотекой». Звучит исключительно красиво… А как на самом деле?
В библиотеке одной из исправительных колоний работал хоть и молодой, но порядком уставший от зэков, сотрудников и от всей тюремной жизни осужденный. Он сидел уже пять лет и три из них работал в библиотеке. Наличие у него высшего образования позволяло ему работать в библиотеке. Это одно из главных требований методических рекомендаций о том, какие качества должны быть у тюремного библиотекаря.
Библиотека представляла собой небольшое помещение в штабе жилой зоны. Вдоль стен располагались стеллажи с книгами в общем количестве около трех тысяч наименований. Также были и периодические издания, которые выписывал исключительно сам библиотекарь, поскольку колония не могла себе позволить подписку ни на одну газету.
Время от времени происходило пополнение книжного фонда. Примерно раз в полгода курирующий работу культурного сектора замполит забирал списанные книги из какой-нибудь сельской библиотеки, расположенной неподалеку от колонии и притаскивал несколько сот их экземпляров для зэков. Конечно, в основном это были старые советские издания. В лучшем случае – бессмертная русская или зарубежная классика. В худшем – непонятные сочинения советского периода. Поэтому иной раз попадались очень чудные фамилии и названия, издававшиеся в свое время миллионными тиражами.
Библиотекарь ходил на работу каждый день, даже в праздники и выходные, поскольку находиться сутками в бараке, посреди непрекращающегося шума этого «вокзала» для него было невыносимо. Главный плюс в его работе заключался именно в тишине и возможности максимально оградить себя от тюремной субкультуры. К тому же, эта должность, как и все штабные, относилась к «красной». Поэтому подавляющему большинству осужденных, живущих тюрьмой и играющих в нее и в «порядочных арестантов», работа на этом месте никогда не пришлась бы по сердцу. К тому же высшим образованием обладали лишь единицы из них.
Но иной забегавший за книжкой арестант, исследуя полки говорил:
– Как у тебя здесь тихо и спокойно! Аж в ушах звенит. А у нас на отряде крики всегда, даже ночью. Можно я у тебя посижу с пол часика? Вот, хоть эту газету почитаю.
– Нет, извини, здесь не читальный зал. Выбирай книжку и иди по своим делам, не отвлекай меня от моих, – отрезал библиотекарь. В нем с каждым годом всё более проявлялись мизантропические черты. К тому же, в этот самый момент настало время пить кофе, и всякие читатели тут были не к месту.
– Вот не люблю я читателей! – нет, нет, да и приговаривал он, делая особо язвительное ударение на слове «читатели».
Время работы библиотеки определялось расписанием, утвержденным начальником колонии. Для каждого отряда был выделен свой день. Но читатели, желающие сдать или получить книжку, приходили весьма хаотично, а вовсе не по расписанию. Они и понятия не имели, что сегодня обслуживается вовсе не их отряд. Так что висело это расписание, никем не читаемое и не соблюдаемое и существовало как бы само для себя.
– Есть у тебя что-нибудь ну очень крутое? – спрашивал очередной зэк из числа молодых «торчков».
– Рекомендую, недавно поступил Глеб Горышин, – ответил библиотекарь с полным серьезности лицом.
– А это кто? – недоумевал осужденный.
– Ты что, не знаешь Глеба Горышина? – надменно спросил библиотекарь. И, подойдя к полке, взял с нее довольно потрепанную книгу серого цвета и любовно ее погладив произнес – Вот, бестселлер – «Весенняя охота на боровую дичь»!
– А про что там?
– Про жизнь! Про нашу с тобою, парень, жизнь!
– Ну ладно, запиши на мое имя.
– Вернуть не позже чем через неделю. Книга пользуется повышенным спросом! – напутствовал библиотекарь.
Согласно правилам работы библиотеки каждая книжка могла выдаваться не более чем на 10 дней. А периодические издания и книги повышенного спроса (хотя нигде не говорилось, как его определить) – на 7 дней.
– А мне бы что-нибудь очень серьезное! – говорил другой арестант, постарше.
– Из серьезного – четырехтомник Соколова-Микитова. Точно не пожалеете.
– Я про такого и не слышал…
– Это, скажем так, книга не для всех. Но вам понравится. Я вижу в вас мощный интеллектуальный потенциал.
– Запиши!
После того как оба они вышли, библиотекарь подумал про себя «Почему я на воле не торговал? Любую ерунду ведь могу впарить кому угодно. Думаю, продавать тухлые помидоры по цене элитных сортов я тоже смог бы».
Через мгновение зашел еще один. «Когда же вы закончитесь?» – прошипел про себя труженик сферы тюремной культуры.
– Тут такое дело… – начал мямлить арестант, – Я у тебя книгу брал три месяца назад, Чейза. Так вот… она ушла…
– Куда?
– Черт ее знает, но ушла насовсем. Мне ведь освобождаться через неделю. А в обходном листе твоя подпись должна стоять…
– Должна.
– Может, это можно как-то… порешать…
– Можно. Но только через колбасу.
– Колбасы нет, – расстроенно ответил зэк. – Но есть халва! – его лицо просияло.
– Неси! – ответил библиотекарь, не раздумывая ни секунды.
Через полчаса тот вернулся с довольно увесистым пакетом. И тут же протянул «обходняк». Библиотекарь мгновенно подписал его.
– Ну, хоть иногда от читателей бывает польза, – сказал он, включая чайник, когда счастливый осужденный вышел вон.
Посреди стеллажей с книгами на стене висел федеральный список экстремистской литературы. Поскольку он увеличивался очень быстро, то отдел безопасности колонии приносил новый увесистый его томик каждый квартал. А приходящий время от времени с инспекцией прокурор интересовался не освещением библиотеки или пополнением книжного фонда, а наличием именно списка запрещенной в РФ литературы.
Иной раз спокойное течение жизни прерывалось не только читателями. Каждый месяц библиотеку накрывали обысковые мероприятия. Проще говоря, «шмон». Причем в этот день он был какой-то неистовый. Нагрянули не пара «милиционеров», как обычно, а с десяток во главе с самим подполковником. Это была часть общезоновского шмона.
– Запрещенные предметы имеются? – был задан дежурный вопрос.
– Откуда, ваше благородие? Конечно, нет.
– Тут много мест, где можно спрятать телефон, – задумчиво произнес один из сотрудников, который был тут впервые. Во время общезоновских их вообще становилось так много, что от пятнистых курток рябило в глазах. Откуда их столько бралось?
Они стали раскрывать книги. Методично, сверху вниз просматривая каждую полку.
– Гражданин начальник, прятать «запрет» в книжку глупо, – сказал библиотекарь. – Это только в «Побеге из Шоушенка» встречается, то есть в кино.
Но милиционеры продолжали переворачивать полки, ящики стола, отрывали подоконники, плинтуса, вешалку. Разве, что пол не вскрыли. Нашли заточку, употреблявшуюся для нарезки сыра и хлеба, поскольку без них кофе не имел такого вкуса.
– А говорите, запрещенных предметов нет! – торжествовал подполковник.
И это был единственный их улов. Через час они покинули помещение, оставив после себя полный разгром. Кое-как все прибрав, библиотекарь отправил проходившего мимо «шныренка» по кличке Турхейердал за старостой церкви. Тот вскоре пришел в библиотеку.
– У тебя есть кадило, святая вода и эта… как её… ну, метёлка, которой воду разбрызгивают? – с порога спросил библиотекарь «батюшку».
– Есть.
– Бери их и дуй снова ко мне!
– А зачем?
– Тут сейчас десять «мусоров» одновременно находились, чувствуешь, как серой пахнет? Проветривание не помогает. Нужна сила святого духа! Давай быстрее. За требу, я знаю тебе подаяние надобно. Так вот, мне благодарные читатели халвы принесли. Половина – твоя.
Про халву «батюшке» два раза повторять не имело смысла. Он был лютый чревоугодник. К тому же сребролюбец, поскольку мотал срок за мошенничество в особо крупном размере. Уже через десять минут обряд был в разгаре. Как он назывался никто из них не знал. Но шел бойко и после него в библиотеке дышать стало легче. «Батюшка» получил свою долю десерта и довольный пошел восвояси. Еще месяц до следующего шмона можно было жить спокойно.
