В ИК-8 Республики Бурятия, в которой мне приходилось отбывать свой срок, находилась психиатрическая больница при исправительном учреждении. Данный факт, был очень значимым как для жизни самого учреждения, так и лично для меня.
В уголовно-исполнительной системе для медицинского обслуживания осужденных, страдающих психическими расстройствами есть:
1) медицинские части исправительных учреждений, обязательно имеющие в своем штатном расписании ставку врача-психиатра. Его основной функционал – это оказание амбулаторной психиатрической помощи и непродолжительной, не более 14 дней, стационарной психиатрической помощи в условиях стационара при медицинской части исправительных учреждений;
2) лечебно-профилактические учреждения при учреждениях, в функции которых входит оказание продолжительной, более чем 14 дней, стационарной психиатрической помощи;
3) специальные психиатрические больницы УИС (таких учреждений несколько по России).
В системе ФСИН 28 учреждений подобного рода, то есть, далеко не в каждом регионе. Для оказания специализированной помощи осужденного везут даже не в соседний регион, а на другой конец страны. Попасть в специализированные больницы очень сложно. Такие «медицинские этапы» крайняя редкость. Они доступны для осужденных, не только имеющих определенный диагноз и проблемы с психикой, но и для осужденных «с возможностями» лоббирования своего лечения с воли.
Я с такими случаями не сталкивался, знаю лишь понаслышке.
Фактически, реализовывать свои прямые медицинские цели могут лишь отдельные лечебно-профилактические учреждения. В остальных случаях «оперативный интерес» преобладает над медициной. Психиатрическому лечению в первую очередь подвергаются осужденные, неугодные администрации колонии или же те, кого необходимо «спрятать» от остальной массы заключенных.
В моем случае, психиатрическая больница использовалась оперативной частью в качестве «безопасного места». Это прекрасно известно местной прокуратуре. Но на это всегда закрывались глаза.
Что такое «безопасное место» в исправительной колонии? Читаем главу 27 «Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений», являющихся основным регламентирующим документом жизни в ИК, она гласит:
«При возникновении угрозы личной безопасности осужденного со стороны других осужденных и иных лиц он вправе обратиться по данному вопросу с устным или письменным заявлением к любому должностному лицу исправительного учреждения, которое обязано незамедлительно принять меры по обеспечению личной безопасности обратившегося осужденного… Начальник ИУ по такому заявлению либо по собственной инициативе принимает решение о переводе в безопасное место.
В случае безуспешности перечисленных выше мер по обеспечению личной безопасности осужденного начальником ИУ принимается решение о его переводе в другое исправительное учреждение в установленном порядке (переводе лиц, угрожающих личной безопасности осужденного)».
Но приведенная выше выдержка являются лишь частью официального документа. В реальности же в «безопасном месте» содержатся зеки, вступившие в конфликт с основной массой осужденных: задолжавшие или проигравшие деньги, раскрытые зеками «стукачи», педофилы-садисты, осужденные, которым администрация колонии по каким-либо иным причинам не может обеспечить личную безопасность в отряде.
Расскажу об интересном факте. С каждого нового этапа заключенных из московских СИЗО, психиатрическая больница пополнялась на два-три человека.
Осужденные в Москве, чаще всего уроженцы Кавказа и Средней Азии, в своем стремлении занять более высокое место среди осужденных нарушали криминальную иерархию и неписаные правила. Заканчивалось это быстро – разбитым лицом и поездкой в психиатрическую больницу на несколько месяцев с целью «пересмотреть себя».
Ситуация нехарактерная на самом деле. Скажем, в большинстве российских управлений с уклоном в «черных ход», в исправительных колониях у руля криминального мира представители с Кавказа. Ни для кого не секрет, что верхушки криминального мира в московских централах практически полностью представлены выходцами с Кавказа. Но в национальной республике, каковой является Бурятия, отдавался приоритет местным сидельцам. Лидерства пришлого криминалитета в собственном учреждении оперативная служба никак не могла допустить.
Значимую часть контингента психбольницы составляли заключенные из числа желающих «отдохнуть». Психологическая атмосфера в отрядах достаточно сложная. В поисках более легкого пути жизни часть заключенных предпочитала проводить время в психбольнице. Для этого было достаточно заключения психолога, после соответствующей беседы. Такие заключенные, как правило, проводили от двух недель до двух месяцев в больнице и серьезному лечению не подвергались.
Помню заключенного по прозвищу «Капсюль». Он из числа «пересидков», то есть заключенных с большим сроком. У него «начала свистеть голова». «Начала свистеть голова» – так часто говорят о «пб-шных», то есть постоянных клиентах психбольницы. В активе «Капсюля» была попытка сексуального домогательства к психологу колонии. После этого ему поставили укол «Мадам Депо». «Модитен Депо» – раствор для внутримышечного введения при шизофрении. От этого препарата человек на полгода превращается в «овоща».
Было несколько случаев применения этого способа воздействия и к заключенным, у которых были напряженные отношения с администрацией.
Были частые случаи суицидов и зашивания себе рта. Не зря в целом по управлению наш лагерь имел репутацию «пб-шного». То есть сумасшедшего.
Психиатрическая больница являлась «крестом» на жаргоне «блатных» – то есть, «святым» местом. «Святых» мест в лагере всего три:
– карантин, куда прибывают вновь осужденные, так сказать «новая кровь» лагеря;
– изолятор (зэки страдают за «людское»);
– «крест» (поправляют здоровье).
Отчасти психиатрическая больница была также местом решения проблем для «блатных» – местом отдыха и послабления в режиме. Среди контингента психиатрической больницы всегда присутствуют блатные. Для общей массы заключенных это преподносилось как «необходимость поддерживать людское», то есть сохранять неписаные правила воровского мира даже в таких местах, где отсутствует грань между здравым смыслом и сумасшествием.
Как и все иные больницы подобного рода, учреждение имело межрегиональный статус. Среди контингента больницы были осужденные Хабаровского края и Амурской области. В силу этого, она также служила объектом особого внимания блатных. Через нее осуществлялась межлагерная связь с другими управлениями, и решались определенные задачи криминального мира.
Немного о самом вопросе психиатрической помощи в местах лишения свободы. Тут много моментов. Начиная от наследия карательной психиатрии советских времен, до неопределенности статуса подобных учреждений в системе ФСИН. Во-первых, психиатрическая помощь в местах лишения свободы дефицитна и недостаточна. Специфика самой системы отбывания наказания и специфика контингента, в ней содержащегося, делают ее востребованной и актуальной в настоящее время.
Психиатрические больницы в системе ФСИН малодоступны, но в то же время в них может оказаться любой заключенный, и далеко не факт, что именно тот, который в этом нуждается.
Виктор Васильев, аспирант экономического факультета МГУ им. Ломоносова, бывший заключенный ИК-8 ФСИН Республики Бурятия.
