Сразу после Рождества меня отправили на этап. В этот раз сотрудники ФСИН даже предупредили заранее, что на следующее утро меня повезут дальше.
Автозак был сначала пустой, но через несколько минут в него завели ещё одного человека. Мы поздоровались друг с другом и принялись знакомиться. Он начал с того, что он вор. Я спросил, что он своровал, на что он пояснил, что он вор в законе. Для меня тогда это практически ничего не значило, в «Лефортово» я не сталкивался с миром криминала и понятий. Конечно, я что-то читал о ворах в книгах, смотрел фильмы, что-то слышал в молодости, но думал, что этого уже не существует, что это всё во многом миф. А тут на тебе: живой вор в законе, «Роко Тбилисский».
В вагоне нас поместили по соседству: его в первый «тройник», меня — во второй, и я и он ехали в одиночестве. Мы стали общаться, и беседа наша была доверительной, насколько такое вообще возможно между политическим заключенным и уголовным авторитетом. Мы поговорили о политике, о каких -то светских новостях. Мне не пришлось долго объяснять, кто я и за что сижу: Роко ехал из Москвы, с «Матросской Тишины», и прекрасно был осведомлён о нашем деле.
Арестанты довольно быстро узнали, что в вагоне находится Вор и начали его приветствовать. Основное приветствие звучит так: “Жизнь Ворам!” — произносит входящий. “Вечно!” — отвечают арестанты. Это означает примерно следующее: Пусть здравствует жизнь по понятиям, пусть всё обустраивается по воровской справедливости всегда. Пусть здравствуют криминальные авторитеты, то есть воры в законе. В чем-то, конечно, это наивные ценности, но как я позже понял, для многих арестантов правила криминального мира являются реальным ориентиром, путеводной звездой не только в местах заключения, но и в обычной жизни на свободе.
Роко объяснил мне ещё в автозаке, что его постоянно на всех этапах сопровождает опер, от одного места пересылки до другого. Он мне показал этого опера, и это был тот же опер, который “обхаживал” и меня.
Я сказал Роко, что слышал, что арестанты подразделяют друг друга на разные категории: есть мужики, есть красные. И поинтересовался, кто же я в таком случае. На это Вор мне ответил: “Вообще-то, ты — политический”. Я в принципе такого ответа и ожидал, я в книгах читал что, например, в период репрессий 30-50 годов было много политических, да и в 70-е они хоть и не в большом количестве, но были. Единственное, о чем я не спросил, так это в чём проявляется с точки зрения криминального мира особенность такого статуса как “политический заключенный” и как человеку существовать в заключении, будучи политическим.
