Новый год зеки любят как дети, и подготовка к нему «за колючкой» начинается задолго до праздника. Конечно, то, как он пройдёт, зависит от местоположения тюрьмы или лагеря.
В режимных заведениях всё строго по распорядку: зекам дают послушать президента, выпить стакан чая с печенькой, и по кроваткам.
В «чёрных» же местах заключения, где решение по многим вопросам администрация отдала на откуп зекам, любые праздники встречаются поразгульнее да повеселее. Правда, по магазинам за подарками никто не ходит и ёлку в лесу не рубит.
К праздникам весь лагерь гонит самогон.
В каждом отряде есть свой самогонный аппарат. Братва выбирает из мужиков наиболее опытных самогонщиков и «грузит их на дело общего характера», то есть даёт задание, назначает сроки его выполнения и выделяет процент от прибыли.
Самогон в нашем лагере считался «общаковым», то есть принадлежащим казне отряда или лагеря. Свой личный аппарат никто иметь не мог и, как при коммунизме, алкоголь хоть и был народным достоянием, но монополию на его производство имело государство, то есть «блаткомитет» лагеря.
Работа варщика, с одной стороны, была ответственной и многими хануриками почитаемой. С другой же стороны производство было опасным и вредным. Нет-нет, а на бараки налетал «шмон», а за халатное отношение к «запретам» на сходках «спрашивали». То есть, если кто-то из массы мужиков при внезапном обыске попадался с телефоном или заточкой, картами или самогоном, то он не только получал выговор или ШИЗО от администрации, но и пару ударов в челюсть от братвы. В этом-то и таилась опасность профессии. Компенсации же молоком за вредность производства тут не было. На ночных варках мужики спивались быстро.
Схема добычи и дележа народного достояния была такой: если какой-нибудь зек хотел выгнать к празднику пару литров самогона, то он подходил к «смотрящему» за отрядом и «курсовал» его (ставил в известность) о своей необходимости в самогоне. Так завуалированно спрашивал разрешения. После одобрения затеи зек нёс варщикам пару килограммов сахара или баклажку с брагой.
То тут, то там у кого-нибудь под койкой стоял тазик с надувшимся от газа пакетом. В нём бродила брага. Для браги в тёмных местах были спрятаны мешки с хлебом. На них росла плесень. В таком лагере каждый желающий мог без проблем стать алкоголиком.
Одна десятина выгнанного самогона уделялась на «общак», а пять процентов забирали варщики. Сколько проб алкоголя ими снималось в процессе готовки могли знать только их сизые носы. Но стоит отдать должное, самогон всегда горел, хоть на вкус и отдавал резиновыми шлангами.
Так как процесс у винокуров долгий, зеков в лагере под тысячу, а выпить желали все, кроме мусульман, то и спрос на алкоголь был огромный. Можно было, конечно, достать медицинский спирт через «козлов» (зеков, сотрудничающих с администрацией) по 100 долларов за литр, или у самих варщиков купить «нелегалку» втридорога, но и схлопотать по шее от братвы за это можно было запросто. Потому-то лагерь и готовился к праздникам задолго до их начала.
Готовилась к Новому году и администрация. Количество обходов и обысков увеличивалось в разы.
Бывало, после ураганного налёта инспекторов, дворы перед бараками усеивались сухарями, поломанными тазиками и рваными пакетами. Над учинённым бардаком веял аромат перебродившего пойла. Как ни хитри, а груды плесневелого хлеба и литры браги прятать было очень сложно. И всё же, бывалые зеки умудрялись вливать брагу даже в столбы заборов. Готовый же самогон, как правило, просто закапывали поглубже.
Медленно, но верно лагерь наполнялся предпраздничным настроением.
Тоннами «заходила» в лагерь и еда. Магазины ФСИН разнообразием не балуют, москвичей по зонам сидит не мало, и деликатесы они себе «тянут» в продуктовых передачах. Эта тема в «чёрном» лагере тоже целый бизнес.
Специально назначенные братвой люди рыскают по лагерю в поисках свободных лимитов. К сожалению, с воли помогают далеко не всем осужденным. В заключении есть и сироты, и одинокие пенсионеры, и просто всеми забытые люди. Таких-то и ищут любители вкусно поесть. На сирот и бедолаг заказывают продуктовую передачу с деликатесами и, позже, с неё им перепадает блок сигарет, горсть конфет да пачка чая. Все довольны.
Обеспеченных зеков хватает. Есть спрос, братва организует и предложение. Ответственные люди составляют списки желаемого, передают номер вольного телефона для перечисления денег и, уже за забором, другие ответственные люди посещают гипермаркеты и оптом закупают продукты на несколько десятков передач. Маржу между оптом и розницой кладут в карман. И снова все довольны.
Алкоголь закопан, закуска в холодильниках, осталось найти женщин.
Не так уж давно и эта потребность решалась. По рукам зеков ходили каталоги районных шлюх. За хорошие деньги их доставляли к оголодавшим арестантам прямо в комнаты свиданий. Однако, когда после одной из оргий поступило заявление об изнасиловании, бизнес прикрыли. С тех пор утешать зеков ездили только их законные жёны.
Пассивный гомосексуалист на всю зону был один. Что ни праздник – его баулы ломись от шоколада, сигарет и тушёнки. Очередь в десяток зеков постоянно тянулась к занавеске с рюшками. К Новому году тщательно готовилась и Бабетта. В сумке уже лежало несколько пачек разноцветных презервативов. А в бандерольке от любимого она ждала розовый топик и короткие шортики в обтяг.
И вот отгремели последние «шмоны». Столы накрыты, оливье заправлено, самогон откопан. Кто-то уже сбегал к Бабетте. За окнами вечерний сумрак, и в душах детское предвкушение. Вокруг бараков выставлены часовые от братвы — «фишкари». Праздник не нарушит даже случайность.
Днём неожиданно появился начальник колонии. С обходом он пошёл по лагерю: поздравить зеков, погрозить им пальцем, проследить за порядком. Опытный нюх привёл начальника к одной из коек. Под ней стоял тазик с брагой. На удивление зеков, начальник лишь махнул рукой. Дескать, «шмоны» не обнаружили – ваше счастье, празднуйте. От этой милости настроение у зеков подскочило до предела. Однако «фишкарей» возле бараков всё же выставили в двойном количестве.
Телевизоры стоят почти в каждой секции. В некоторых были такие плазменные панели, о которых большинство зеков на воле и не мечтало. На тумбочках между койками, на табуретках и сдвинутых столах разложена снедь, от дешёвой до изысканной. Между одноразовых тарелок высятся пластиковые бутыли с мутной жидкостью. Зеки вожделенно поедают глазами праздничный стол, но крепятся, ждут ежегодный ритуал – выступление Президента.
Наконец-то бьют куранты, и зеки радостно орут, поздравляют друг друга. Поздравляют вместе со всей страной, а они и есть страна, страна с зажатыми в руках бокалами, кружками и стаканами. Страна, что всегда с надеждой смотрит в новый год – вдруг там будет чуточку, но лучше. Больше условно-досрочных и амнистий, меньше злобы и агрессий.
С Новым Годом!
Автор Антон Мухачёв
Comments